Я выпустил шасси, так как мне показалось, что там - площадка, но когда я стал разворачиваться, то мотор остановился, и машина пошла книзу. Я только успел выровнять ее из крена, как лыжами самолет задел за макушку дерева, и получился полный скоростной капот, т.е. самолет перевернулся кверху колесами. Я был привязан ремнями, но их оторвало, и меня выбросило из самолета. Так что я упал метров с 30, хотя точно не знаю. По-видимому, получилось так, что я упал на снег, а потом я покатился по дороге и ударился виском, и минут 40 я лежал без памяти. Потом, когда я очнулся, я чувствую что-то на виске, приложил руку - кровь, и висит лоскуток кожи. Я его хотел сначала оторвать, а потом чувствую, что кожа толстая и обратно ее приложил к пораненному месту. Кровь там запеклась, и все потом заросло.

От самолета осталась только одна кабина и хвост - все разлетелось в разные стороны. Я, вероятно, сильно ударился, так как вскоре у меня начались галлюцинации. Я очень хотел испортить мотор, вынимаю пистолет и начинаю стрелять по мотору. И мне кажется, что я не попадаю, я выстрелил одну обойму в пистолете, затем другую. Потом посмотрел опять в лес, и я вижу, что там стоят самолеты, стоят люди, я кричу, чтобы мне помогли, но потом смотрю - ничего нет. Посмотришь в другую сторону, опять то же самое, и потом снова все исчезает.

Я так и блудил. Шел, ложился, потом снова шел. Спал до утра в снегу. Один раз мне показалось совершенно ясно, что стоит дом, из дома выходит старик и говорит, что у нас здесь дом отдыха. Я говорю: "Помогите мне добраться". А он все дальше и дальше уходит. Тогда я подхожу сам, но ничего не вижу. Потом пошел в другую просеку, смотрю - стоит колодец, девушка гуляет с парнем, а то кажется, что девушка с ведрами идет. "Что несете?" - "Воду". Но воды мне не дала.

Я упал 12 километров от линии фронта, но никак не мог сообразить, где я, мне все время казалось, что я у себя на аэродроме или где-то близко. Смотрю, идет техник, который меня обслуживал, начинаю говорить ему: "Помоги выйти". Но никто ничего для меня не делает. И такая история со мной продолжалась суток 10-11, когда галлюцинация у меня прошла.

Спасение. "Подходите! Свой, летчик!"

Раз я просыпаюсь утром и думаю, что мне нужно делать? Я уже был совершенно в здравом уме. Очень сильно я отощал, так как ничего все время не ел. И компаса у меня нет. Я решил идти на восток, уже по солнцу. Вижу и самолеты, которые летят к нам. Думаю, наткнусь, в конце концов, на какое-нибудь село, а потом меня доставят. Но я очень сильно отощал и идти не мог. Шел я так: выбрал себе толстую палку, поставишь ее и подтягиваешь к ней ноги, так и переставляешь их. Так я мог пройти максимум полтора километра в сутки. А потом трое суток опять лежал и спал. И сны такие снятся, что кто-то зовет: "Леша, Леша, вставай, там тебе припасена хорошая кровать, иди туда спать..."

Так я провел 18 суток без единой крошки во рту. Съел я за это время горсть муравьев и пол-ящерицы. Причем я отморозил ноги. Я летел в кожанке и в унтах. Пока я ходил с места на место, в них попала вода, так как кругом уже таяло, а ночью было холодно, мороз и ветер, а в унтах вода, и я, таким образом, отморозил себе ноги. Но я не догадался, что ноги у меня отморожены, я думал, что не могу идти от голода.

Потом на 18е сутки 27 апреля часов в 7 вечера я лег под дерево и лежу. В это время слышу сильный треск. Я уже понимал, что в лесу здесь людей не было, и я решил, что идет какой-нибудь зверь, учуял жертву и идет. У меня осталось два патрона в пистолете. Я поднимаю пистолет, поворачиваю голову, смотрю - человек. У меня здесь мелькнула мысль, что от него зависит спасение моей жизни. Я ему стал махать пистолетом, но так как я оброс и стал очень худым, то он, наверное, подумал, что это - немец. Тогда я бросил пистолет и говорю: "Идите, свои". Он подошел ко мне: "Ты чего лежишь?". Я говорю, что я подбит, летчик: "Есть ли здесь немцы?". Он говорит, что здесь немцев нет, так как это место в 12 км от линии фронта. Он говорит: "Пойдем со мной". Я говорю, что не могу идти. - "Но я тебя не стащу с этого места. Тогда ты не уходи с этого места, я попрошу председателя колхоза, чтобы он прислал лошадь".

Часа через полтора слышу шум. Пришло человек восемь ребятишек 14-15 лет. Слышу, шумят, а не знаю, с какой стороны. Потом они стали кричать: "Здесь кто-нибудь есть?" Я крикнул. Тогда они подошли на расстояние метров 50. Тут я их уже увидел, и они меня увидели. Остановились. "Ну, кто пойдет?" - Никто не идет, боятся все. Потом один парнишка говорит: "Я пойду, только вы смотрите, если в случае чего, вы сразу бежите за народом, в деревню".

Не доходит до меня метров 10. А я худой, оброс, вид был страшный. Он подошел поближе. Я реглан расстегнул, петлицы видно. Он подошел еще поближе и кричит: "Подходите! Свой, летчик!". Те подошли, смотрят. Спрашивают: "Почему ты такой худой?" Я говорю, что не кушал 18 суток. И тут они сразу: "Ванька, беги за хлебом! Гришка, за молоком!". И все побежали, кто куда.

Потом приехал еще старик. Они положили меня на сани. Я положил старику голову на колени, и мы поехали. Оказывается, тот человек, который первый меня нашел, шел в обход, так как там было все заминировано.

Потом чувствую, что меня мальчик толкает:

- Дядя, а дядя, посмотри!

Я смотрю, подъезжаем к селу, поперек улицы что-то черное. Я говорю:

- Что это такое?

- А это весь народ вышел вас встречать.

И действительно, целая колонна стоит, а как въехали в село, получилась целая процессия. Старик остановился у своей хаты. Тут люди меня нарасхват. Одна говорит, давай его ко мне, у меня молочко есть, другая говорит, у меня есть яички, третья говорит - у меня тоже корова есть. Слышу шум. Тут старик говорит:

- Я за ним ездил и никому его не отдам. Жена, неси одеяло, отнесем его в избу.

Внесли в избу, начали тут с меня снимать одежду. Унты сняли, а брюки пришлось разрезать, так как ноги распухли.

Потом смотрю, опять народ идет: кто несет молоко, кто яички, третий еще что-то. Начались советы. Один говорит, что его нельзя много кормить, вот, один инженер из Ленинграда сразу очень много покушал и умер, другой говорит, что нужно только молоком поить. Положили на кровать, дают мне молока и белого хлеба. Я выпил полстакана молока, больше не хочу, чувствую, что сыт. Они говорят: "Кушай, кушай". А я не хотел больше. Но потом постепенно я стал есть.

Нашелся у них в селе какой-то лекарь, вроде фельдшера. Он посоветовал хозяевам вытопить баню и помыть меня. Все это они сделали. Вообще очень хорошие люди оказались. Жалею, что не могу поддерживать с ними связь.

Встреча. "Лешка, неужели это ты?!"

Двое суток я там пробыл. Они сообщили в одну воинскую часть, и оттуда на следующий день приехал капитан. Он проверил документы и забрал меня к себе в часть. Мне сделали там согревающий компресс на ноги. Ноги были белые-белые, как стена. Я удивился и спросил, почему они такие белые. Мне сказали, что это отек от голода. Я спросил, не отморожены ли они? "Нет, нет, - говорят, - ничего". Но ходить я совершенно не мог.

Когда меня привезли в эту часть, а это был какой-то обозный отряд, туда пришел врач, и я до сих пор не могу понять, зачем он это сделал, и нужно ли было это делать, но он мне прописал выпить стакан водки и дали мне закусить только черным сухарем. Сначала, после того как я выпил, все было ничего, а потом часов с двух ночи меня стало разбирать, и я начал, как говорится, "шухерить". Там сидела около меня одна девушка, потом был капитан, так со мною не знаю, что делалось. Я ударил эту девушку, опрокинул стол, который стоял около меня, стал кричать: "Немцам не победить!". Потом меня уложили. Только успокоили, а через десять минут я опять начал кричать: "Заверните мне правую ногу, а то ее немцы возьмут!". Этот капитан рассказывал, что я кричал: "Умираю, дышать нечем!". Он испугался и пошел за врачом. Тот пришел и сделал мне укол в полость живота. Потом он спрашивает меня: "Ну, как, хуже или лучше стало?". Я отвечаю: "Не хуже и не лучше". - "Ну, хорошо, что не хуже, а лучшего ждать нечего".
Потом меня сразу же отвезли в передвижной госпиталь и там стали лечить нормально. Сделали переливание крови, и я стал чувствовать себя немножко лучше. Стали делать согревающие марганцевые ванны. В первый день, когда меня привезли, мне говорят: "Садись на табуретку". Я, как только сел, чувствую, что не хватает воздуха. Они говорят опять: "Садись". Я говорю, что не могу. Они меня все же посадили на табуретку, а я с нее упал. Потом пришел врач, меня положили на стол и влили 400 грамм крови. Потом я говорю: "Я теперь сам могу вставать". Но меня переложили опять на кровать.

Пролечился я там дней 7-8, до 30 апреля. Говорят, что мы тебя отправим в тыл, в Свердловск. Но для этого нужно было попасть на Валдай, а оттуда ходили санитарные поезда. 30 апреля меня отправили на машине в Валдай. Туда я приехал часиков в шесть вечера. Только меня положили, минут 15 я пролежал, дали покушать рисовой каши. Начал я кушать, вдруг дверь открывается, входит человек и начинает кого-то искать глазами, смотрит по всем кроватям. Потом мы с ним встретились взглядом. Смотрю - командир эскадрильи, с которым я летал, сейчас Герой Советского Союза, Дехтяренко.

- Лешка, неужели это ты?!..

Оказывается, он меня искал, так как из передвижного госпиталя сообщили в часть, что я там нахожусь, и он на другой день бросился меня искать... А я прямо заплакал, просто зарыдал, такая была встреча!

Он меня спрашивает: "Чего ты лежишь? Ты, может быть, есть хочешь, я тебе две плитки шоколада привез". Я ему говорю: "Я не могу, Андрей, я 18 дней ничего не кушал, я очень слаб". А он, оказывается, приехал за мной и хочет меня забрать. И мы были с ним очень хорошие приятели, один без другого жить не могли. Но врач меня не отпускает, говорит, что меня отправят в глубокий тыл. Дехтяренко стал нервничать: "Это мой летчик, я его заберу. Мы сами знаем, куда его направить для лечения!".

А он искал меня долго и все время - на самолете. Сначала полетел туда, откуда сообщили обо мне. А там меня уже не было. А ведь это не просто - прилетел и сел, как на аэродром, а площадка бывает километра за 3-4. Потом пришлось сюда лететь. А вылетел он в 7 утра, а дело было уже к вечеру. И он, в конце концов, меня забрал с горем пополам, посадил на самолет. Хотя мне и сделали вливание крови, но чувствовал я себя плохо. И только меня сажают в самолет, я теряю сознание. Он говорит: "Я тебя везу, а ты, наверное, умрешь". Я говорю: "Давай, жми! Живого или мертвого, уж взялся, так вези!". Он посадил меня в кабину, привязал кое-как, и полетели мы в ту часть, где я воевал. Там все уже собрались, все было подготовлено для посадки. Правда, я не могу всего рассказать, так как я был в тяжелом состоянии, и на следующий день меня на санитарном самолете отправили в Москву.

Операция. "На моих глазах отрезал ноги этими ножницами"

После уже врач мне рассказывала, что лечащий врач приходит и говорит, что он, т.е. я, наверное, жить не будет. Она пошла в кабинет и еще подумала, составлять ли историю болезни или не нужно. Решила подождать до прихода профессора Теребинского. Когда он пришел, он тоже не питал надежд на то, что я буду жить. Меня положили в отдельную палату, стали наблюдать, как я себя чувствую. Палата была проходной, я жаловался на шум. Тогда меня положили одного в палату, стали делать мне уколы для поддержания сердечной деятельности. Я не спал долго, мне стали делать уколы морфия. Я стал часика по четыре тогда спать. Все время спрашивали меня, как себя чувствую? Я говорю, что лучше. И здесь меня стали лечить основательно.

Необходимо было мне отрезать ноги. Они стали сами отходить: лежишь в кровати, потащишь, а суставы и расходятся.

Однажды пришел профессор, принесли меня в операционную, он взял стерильные ножницы и просто на моих глазах отрезал ноги этими ножницами. В некоторых местах, где были еще немного живые ткани, было больно, но вообще больно не было. Я спрашиваю: "Товарищ профессор, это вся операция?".

И так как я боялся операции, то он сказал, что немного подзаделаем и все. Но стали меня готовить ко второй операции. У меня получилось нагноение, и нужно было, чтобы оно прошло. 22 июля сделали вторую операцию.

Выписка. "В клубе я буду танцевать"

Вылечили меня, сняли мерку на протезы. 23 августа 42 г. мне принесли протезы, я начал ходить. Учился, дня 3 походил с костылями, потом только с одной палочкой дней пять походил.

Нужно сказать, что однажды мне сестра приносит журнал и говорит: "Леша, смотри, здесь есть статья об одном английском летчике, который, не имея обеих ног, продолжает летать".

Меня эта статья очень заинтересовала, и я попросил сестру вырвать для меня эти два листочка из журнала. Здесь у меня появилась какая-то уверенность, что и я могу летать.

После госпиталя я поехал в дом отдыха летного состава на месяц. Там я отдохнул, и началась у меня битва за летную жизнь.

В доме отдыха я разговаривал на эту тему с врачом, но он мне ничего не сказал, вроде, мол, человек шутит и все. Потом туда приехала выездная экспертная комиссия ВВСК[А] под председательством бригврача Миролюбова. Я решил туда обратиться к нему, так как это была комиссия, которую я должен был проходить. И наш врач мне тоже посоветовал поговорить с ними. Прихожу туда, а хожу уже без палочки. Причем я уже научился танцевать. Я носил брюки на выпуск, тогда был в пижаме. Прихожу и говорю: "Доктор, я у вас, наверно, комиссию не буду проходить, но я бы хотел поговорить с вами. Я хочу летать".

Он на меня смотрит:

- Если вы летчик, то будете летать.

- Мне придется прямо вернуться в госпиталь, и я хочу заранее с вами поговорить.

- А что у вас такое?

- Я на искусственных ногах.

- Да что вы говорите?!

Я прошелся. Он говорит:

- Вы шутите. В самом деле?

Здесь мой врач стал уже улыбаться и говорит, что это действительно так.

- И летать хотите?

- Да.

- А ну, еще раз пройдите.

Я прошел. Потом я говорю:

- Если вы интересуетесь, как я владею протезами, то приходите в клуб, я там буду танцевать.

Иду вечером в клуб, смотрю, в клуб приходит вся комиссия. Я приглашаю девушку, иду танцевать. После танцев подхожу к своему доктору. Он говорит, что навряд ли комиссия заметила. Тогда я опять танцую. Они здесь уже меня увидели. Говорят: "Считайте, все наши голоса за вами. Приедете в госпиталь, хирург посмотрит, скажет свое веское слово, если все будет ничего, то пройдете"...

Июль 1943 года

Полностью материал будет опубликован в июньском номере журнала "Родина"

Анонс

В июньском номере "Родины" кроме воспоминаний А. Маресьева главной темой будут материалы, посвященные 75-ой годовщине начала Великой Отечественной войны. Здесь и беседа с фронтовиком, директором театра на Таганке Николаем Дупаком, и дневник батальонного разведчика Виктора Оленева... В рубрике "Кухня России" рассказывается о том, каким был фронтовой обед.

http://rg.ru/2016/05/19/rg-vpervye-publiku...a-mareseva.html

После того, как большинство наших мужчин ушло на фронт, в доме у бабушки разместили расчёт зенитного орудия, которое находилось метрах в ста от дома. Эти зенитчики соорудили палати, на которых и спали, а затем сбили два фашистских самолёта, намеревавшихся бомбить город. Вся батарея сбила большее количество самолётов, но бабушка не смогла вспомнить сколько именно. Достаточно оказалось, что город Саратов не взяли фрицы.
А тётя Люба, её дочка, работавшая валяльщицей, изготовлявшая ещё девочкой-школьницей валенки для бойцов Красной Армии, ещё жива (дай ей Бог здоровья ещё пожить.)

С началом войны, при училище, был сформирован 696-й артиллерийский полк, в котором капитан Чапаев был назначен командиром дивизиона противотанковых орудий. Вскоре часть отправилась на фронт. В октябре-декабре 1941 года, вместе со своим дивизионом в составе 511-го гаубичного артиллерийского полка, Чапаев сражался на подступах к Москве.
Там он впервые был ранен, но подлечившись вернулся к командованию дивизионом, и уже 5 февраля 1942 года весте с ним отразил крупную немецкую контратаку подо Ржевом. Умело применяя шрапнель, а на близких дистанциях даже картечь, артиллеристы выкосили два немецких батальона. Именно тогда Александр Чапаев понял, что его артиллеристы могут воевать без поддержки пехоты.

Шёл февраль 1943 года. Наши войска успешно наступали на Харьков. В составе наступающих войск был и 1850-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк под командованием полполковника Чапаева.
Александр Васильевич Чапаев был старшим сыном легендарного начдива времён Гражданской войны. Родился он ещё до первой мировой – в 1910 году, и когда ему исполнилось четыре года, Чапаева-старшего забрали на фронт, и больше Александр отца практически и не видел.
Александр, его сестра Клавдия и брат Аркадий воспитывались под бдительным оком советской власти. Семья погибшего героя ни в чём не нуждалась. Оба брата избрали военную карьеру. Младший Аркадий стал лётчиком и в 1939 году разбился во время тренировочного полёта. Александр же стал артиллеристом, и к началу войны преподавал в Подольском артиллерийском училище.
С началом войны, при училище, был сформирован 696-й артиллерийский полк, в котором капитан Чапаев был назначен командиром дивизиона противотанковых орудий. Вскоре часть отправилась на фронт. В октябре-декабре 1941 года, вместе со своим дивизионом в составе 511-го гаубичного артиллерийского полка, Чапаев сражался на подступах к Москве.
Там он впервые был ранен, но подлечившись вернулся к командованию дивизионом, и уже 5 февраля 1942 года весте с ним отразил крупную немецкую контратаку подо Ржевом. Умело применяя шрапнель, а на близких дистанциях даже картечь, артиллеристы выкосили два немецких батальона. Именно тогда Александр Чапаев понял, что его артиллеристы могут воевать без поддержки пехоты.

Через год, когда Чапаев был уже подполковником, командуемому им полку вновь пришлось вступить в единоборство противником без поддержки нашей пехоты.
В те дни крупные силы немцев попали в окружение в районе села Синие Липяги в Нижнедевицком районе Воронежской области. Воспользовавшись тем, что с запада их сдерживали лишь ослабленные длительным наступлением стрелковые подразделения, немцы силами более полка вырвались из окружения. На пути у них не было ни стрелковых ни танковых частей. Единственной силой, способной их остановить, оказался тот самый 1850-й иптап.
И тут Чапаеву вновь пригодились шрапнель и картечь. Более тысячи немцев было уничтожено. Оставшиеся 403 человека сдались в плен нашим артиллеристам. В качестве трофеев чапаевцам досталось 11 орудий, 27 пулемётов, 19 автоматов, 729 винтовок и 51 лошадь.
Однако на этом артиллеристы не остановились и, не дожидаясь подхода пехоты, взяли деревню Пятихатки, разгромив находящийся там батальон противника, после чего первыми ворвались в оставленный противником Харьков.

http://www.sokol-75.ru/viewtopic.php?f=105&t=81

http://anaga.ru/chapaev-bil-fashistov.htm

http://vott.ru/entry/407625

За материалы отдельное спасибо karhu53

Брешь в блокаде советские войска сумели пробить лишь в январе 1943 года, однако полностью блокада была снята только год спустя. Тогда в ходе наступательной операции «Январский гром» наши войска к 27 января 1944 года далеко отбросили оккупантов от Ленинграда. Ныне эта дата отмечается как День полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, а 27 января является одним из Дней воинской славы России.

Окончательное снятие блокады со второго по значению города СССР было весьма непростой задачей. За более чем два года немцы подготовили здесь несколько мощных линий укреплений, на направлении главного удара оборону держали части 3-го танкового корпуса СС. Под Ленинградом немцы сосредоточили большую часть тяжелой артиллерии Третьего Рейха, включая все трофейные орудия, собранные в захваченных странах Европы.

Сюда была переброшена и тяжелая артиллерия, освободившаяся после взятия немцами Севастополя. Всего под Ленинградом находилось 256 мощнейших арторудий, включая 210-мм и 305-мм чехословацкие мортиры «Шкода», 400-мм железнодорожные французские гаубицы и 420-мм немецкие мортиры «Толстая Берта». Эта артиллерийская группировка не только ежедневно обстреливала Ленинград, но и обеспечивала особую прочность линий немецкой обороны.

В январе 1944 года к операции по снятию блокады готовились три советский фронта – Ленинградский, Волховский и 2-й Прибалтийский. К этому времени они насчитывали около 820 тысяч солдат и офицеров, почти 20 тысяч пушек и минометов. Им противостояли 16-я и 18-я немецкие армии группы армий «Север» — 740 тысяч солдат и офицеров, свыше 10 тысяч пушек и минометов.

Непосредственно под Ленинградом советскому командованию удалось создать превосходство над противником — 400 тысяч бойцов против 170 тысяч у немцев, 600 наших танков и САУ против 200 немецких, около 600 самолетов против 370 немецких. Однако под Ленинградом для осады и обстрела города у немцев была сосредоточена серьезная артиллерийская группировка — 4500 орудий и минометов. Советская артиллерийская группировка здесь насчитывала около 6000 пушек, минометов и реактивных установок. Таким образом, бои за окончательное освобождение Ленинграда от блокады превратились в самое мощное противостояние артиллерийских кулаков за всю Вторую мировую войну.
Разрабатываемая в Ставке Верховного Главнокомандования операция получила кодовое наименование «Январский гром». В ходе подготовки к операции 1-3 января 1944 года её детали обсуждали и согласовывали сам Сталин и прилетевший из Ленинграда его ближайший соратник Андрей Жданов, все годы блокады осуществлявший высшее государственное руководство в окружённом городе.

Вернувшись из Ставки, на последнем совещании штаба Ленинградского фронта накануне наступления Жданов произнес следующие слова: «Хвалят нас и благодарят за то, что мы отстояли город русской славы, сумели защитить его. Теперь надо, чтобы нас также похвалил советский народ за геройство и умение в наступательных боях…»

За два с лишним года блокады войска Ленинградского фронта доказали свой героизм в обороне, но теперь им предстояло наступать и прорывать хорошо подготовленные позиции противника. Разрабатывая операцию «Январский гром», советское командование предусмотрело одновременный удар со стороны Ленинграда и с территории Ораниенбаумского плацдарма — небольшого пятачка на южном берегу Финского залива, который советские войска удерживали все время блокады с 1941 года.

Наше наступление началось 14 января 1944 года в 10:40 утра после мощной 65-минутной артподготовки. За первые сутки советские войска продвинулись на 4 км, заняв с упорными боями всю первую линию вражеской обороны. На следующий день наступление продолжилось после 110-минутной артподготовки. Трое суток наши войска буквально «прогрызали» линии немецкой обороны — противник на хорошо подготовленных позициях отбивался отчаянно, постоянно переход в контратаки. Немецкую оборону эффективно поддерживала мощная артиллерия, масса укреплений и многочисленные минные поля.

К 17 января советским войскам удалось прорвать долговременную оборону противника и ввести в прорыв 152-ю танковую бригаду, сформированную в блокадном Ленинграде еще в 1942 году. Ее танки Т-34 прорвались к Ропше, немецкие войска между Ленинградом и Ораниенбаумским плацдармом оказались под угрозой окружения. Гитлеровскому командованию пришлось начать отступление своих войск под Волховом, чтобы высвободить часть резервов для парирования советского наступления возле Ленинграда.

Однако остановить «Январский гром» противнику не удалось — утром 20 января 1944 года советские войска, наступавшие от Ораниенбаумского плацдарма и от Ленинграда, встретившись южнее поселка Ропаша, окружив, а затем уничтожив часть группировки противника. Всего за шесть дней непрерывных боев войска Ленинградского фронта целиком уничтожили две немецкие дивизии, нанесли существенный урон еще пяти дивизиям противника. Кроме того, севернее Красного Села была уничтожена немецкая артиллерийская группировка, созданная специально для обстрела Ленинграда. Было захвачено 265 орудий, в том числе 85 тяжелых мортир и гаубиц. Продолжавшийся два года обстрел города на Неве был навсегда прекращен.

Всю следующую неделю советские войска продолжали наступление, отбрасывая врага дальше от Ленинграда. 24 января был освобожден город Пушкин (Царское Село) с его знаменитыми дворцами, разграбленными немецкими оккупантами.

За январское наступление войска Ленинградского фронта потеряли убитыми около 20 тысяч человек. Потери немцев под Ленинградом с 14 по 26 января составили около 18 тысяч убитых и свыше 3 тысяч пленными.

Итогом наступательной операции «Январский гром» стало полное снятие блокады Ленинграда, наши войска прорвали хорошо подготовленную оборону противника и отбросили его на расстояние 60-100 км от города. В конце января атакующие войска Ленинградского фронта вышли к границе Эстонии.

27 января 1944 года, по согласованию со Сталиным, командование Ленинградского фронта официально объявило об окончательном снятии блокады. В городе на Неве был впервые дан победный салют — 24 залпа из 324 орудий.

В тот день в обращении командования к войскам и жителям города говорилось: «Граждане Ленинграда! Мужественные и стойкие ленинградцы! Вместе с войсками Ленинградского фронта вы отстояли наш родной город. Своим героическим трудом и стальной выдержкой, преодолевая все трудности и мучения блокады, вы ковали оружие победы над врагом, отдавая для дела победы все свои силы. От имени войск Ленинградского фронта поздравляем вас со знаменательным днем великой победы под Ленинградом».

http://rusplt.ru/wins/operatsiya-yanvarskiy-grom-20915.html